Все мои мысли о маме

Небо огромное, синее-синее, ни облачка, а я вглядываюсь, вслушиваюсь: а вдруг … Почему я так подолгу смотрю на небо? Почему я радуюсь и тревожусь, когда услышу звук летящего самолёта? А всё потому, что моя мама стюардесса. Самая красивая, самая очаровательная, умная, выдержанная, смелая, отважная. Так и хочется всё больше проникновенных слов сказать о моей мамочке. Я не преувеличиваю, я не раз слышала, когда летала с мамой, как о ней уважительно говорили пассажиры. Ох, как я гордилась в этот момент, мне хотелось крикнуть: «А ведь это моя мама!»
Но небо оставалось спокойным, ниоткуда не было слышно звука самолёта, только белые, пушистые, лёгкие облака появлялись, складывались в причудливые фигуры. Они будто развлекали меня, уводя от грустных мыслей. Вот они выстроились в ряд, словно маленькие белые медвежата, то вдруг превратились в огромную гору, как бы приглашая меня покататься. Милые облака, мне приятно смотреть за вами, но мне нужна мама, я так скучаю без неё, а, главное, волнуюсь. А вдруг…? Но мама отправляясь каждый раз в полёт строго говорила мне: «Никаких «а вдруг», всё будет отлично». Мама так любит свою работу, ей так к лицу её форма, но мама – фантазёрка , любит выглядеть необычно, она всегда придумывает удивительные банты и украшает свою форму. Однажды командир самолёта ей сказал: «Светлана, а может построже выглядеть!». Но моя мама и философ, и психолог. Она ответила на замечание командира: « А что, все смелые и не боятся летать самолётом, а что, у всех пассажиров весёлое настроение? Нет, дорогой мой, я своим красивым видом устраняю грусть, печаль, страх, недовольство. Моя улыбка, мой красивый бант помогают всем: боящийся перестаёт трусить, печальный становится весёлым». И командир соглашается.
Если бы только всё зависело от улыбки, красоты, я бы не переживала за маму. Но небо может быть и суровым. А плохие люди вдруг попадут на самолёт с дурными намерениями. Но мама никогда не говорит об опасностях, трудностях полёта. И всё шутит. Я понимаю, не хочет меня пугать, расстраивать. Сегодня после полёта скажет: «Летели, как на ковре самолёте , ни разу не тряхнуло». Другой раз скажет: « Как весело было в салоне, с нами летели артисты-юмористы, никто даже не вспомнил о страхе».
Но не всегда было безопасно летать, мама никогда не рассказывала о тёх случаях, когда приходилось рисковать жизнью. Моя мама была настоящей героиней, она сама не говорит, но я случайно узнала о том, какой она была самоотверженной. В одном из отсеков вспыхнул пожар, могла возникнуть паника, но мама сообщила лётчикам, а сама вышла в салон с улыбкой на лицеи весело стала рассказывать об обычаях города Барселоны, куда они летели, об удивительных каталонцах, никто не узнал о пожаре, все, затаив дыхание, слушали мою маму! Я часто бывала на работе у мамы, и об этом случае мне рассказал помощник командира, он хотел, чтобы я гордилась своей мамой. И я спросила маму рассказать об этом случае, но она только отшутилась. Мама все летала, летала, а я все волновалась.
Какими радостными для меня были дни, когда мама получала выходной или у нее был отпуск. Самая счастливая на свете я была. Мама каждый свободный день устраивала какие – нибудь праздники, и всегда мои друзья могли присутствовать на них. Самый веселый праздник для нас был под названием «Смешарики». Мама каждому придумывала роль, обычно это были отрывки из книг. Этим она, наверное, хотела приучит нас к чтению. Ах, как задорно она смеялась на этих праздниках, ребята мне просто завидовали. «Какая у тебя чудесная мама», — говорили они. Но были и серьезные вечера, на них мои друзья просили маму рассказать о ее профессии, о трудностях, о происшествиях. В эти дни мама становилась строже, серьезнее, она понимала, что своими рассказами она будет способствовать тому, что мы будем задумываться, будем учиться преодолевать трудности, а в опасных ситуациях не теряться. С затаенным дыханием слушали мы маму, когда она начала рассказ о том, как однажды в полете, когда они шли на посадку, не раскрылось шасси. Нужно было всегда перед пассажирами делать беззаботное лицо, улыбаться, шутить, потому что самое страшное, когда начинается паника. Пассажиры теряют человеческое лицо, требуют парашюты, не слушая никаких доводов. Смотрю на маму, думаю о том, как трудна, опасна профессия стюардессы, и в то же время горжусь, восхищаюсь ею.
Завтра снова в полет. Мама готовит форму, она у нее всегда как новенькая. Как красива мама, когда надевает форму, становится строже, а когда прощается перед полетом, старается казаться веселой и беззаботной. Милая мама, я знаю, что в душе скрыта тревога, ты ведь больше всего переживаешь за меня. Я тоже в этот момент стараюсь казаться веселой, говорю, говорю, иногда даже не понимаю о чем. Лишь бы мама не волновалась.
И вот она входит в самолет, взовьется в небеса крылатая машина, а я снова с надеждой буду ее ждать. Снова огромное небо, сегодня оно грозовое, мрачные тучи бешено несутся с севера на восток, вот – вот прогремит гром, молния стрелой пронзит небо. Но я спокойна, мама уже приземлилась в Сочи, они успели до грозы. Сейчас я не боюсь раскатов грома, и молния не страшит меня. Я верю: с моей мамочкой ничего не случится. Завтра я снова ее увижу.