Мой папа-самый лучший

Мой папа – самый лучший.
Мой папа – Житняков Михаил Николаевич. Он очень сильный, добрый, смелый и справедливый человек, а ещё, он – «мастер на все руки». Мой папа умеет и знает абсолютно все!
На данный момент жизни папа уже построил дом, закрыл его сайдингом, посадил дерево и, не спеша, растит сына, то есть меня. Вообще, я очень рад, что именно он мой папа, тот, который любит, оберегает и учит меня с самого рождения.
Помню, когда я был маленьким, иногда шалил и во время своих шалостей, как ни странно, я постоянно ломал или портил предметы интерьера. Взрослые не понимали меня и ругали, а я просто исследовал мир. Тогда я нашёл выход из ситуации, сказав, что все разрушения — дело рук моей сестренки Ксюши. Я не желал ей зла, но очень хотел узнать как можно больше всего нового, а способ понять мир без разрушений или частичной порчи имущества я себе, в то время, не представлял. И вот, я снова что-то сломал. Это «что-то» было стулом. Когда папа вернулся с работы, он позвал нас и спросил: «Кто это сделал?». На некоторое время я замер, но после непродолжительной паузы ответил: «Это сделала Ксюша!». Папа нахмурил брови и сразу посмотрел на меня так пристально, что по моей спине побежали мурашки, а после обратил свой взгляд на сестренку. Чуть погодя папа сказал: «Ксюш, пойдем на кухню, нам нужно поговорить». Как только они скрылись за дверью, мне стало стыдно, да так сильно что хотелось разрыдаться. Отчетливо помню, как в моей голове начали метаться следующие мысли: «Как я мог? Мало того, что смелости не хватило признаться, так еще и трусом оказался – сестру подставил, а сам… Стыд и позор! Я же не могу так поступить!». Буквально через пару минут, как только я смог собраться с мыслями, я постучался к папе и Ксюше, на что услышал папин ответ: «Заходи!». Вот открывается дверь, и я делаю шаг через порог. В этот момент мое воображение рисует самый страшный исход событий – я буду стоять в углу, как за ложь, так и за предательство. Ну и поделом мне, заслужил. Войдя, я был очень удивлен. Папа с Ксюшей мирно пили чай с вафлями. Он ее даже не ругал, а, напротив, еще и пряник дал. Папа встретил меня со словами: «Ну что? Совесть замучила? Готов сознаться?». На что я, с поникшей головой ответил: «Да. Замучила. Готов». И тут же задал вопрос: «Скажи, пап, я буду стоять в углу?». Я ожидал самого худшего, что папа разозлится или накричит на меня, но, на мое удивление, он был спокоен и даже улыбался. «Что? Как? Почему он не злится? Почему он меня еще не отругал?», — эти вопросы не давали мне покоя. Однако, папа прервал мои думы одной фразой, которую я помню отчетливо до сих пор: «Отругал, если бы ты не сознался, а так ты сам себя отругал». «Но как, папа?». «Совестью своей ты себя отругал», — сказал папа, медленно помешивая сахар в чашке, а затем после пробного глотка на «сладкость» продолжил — «и пришел ты сюда тоже по ее велению. Вот только скажи, страшно было заходить?» Я немного помялся, но ответил «Да, страшно». «Но пришел же? Пришел, а, следовательно, совесть твоя сильнее, чем страх. А что это значит? … Это значит, что человек ты хороший, сынок»,- сказал папа.
С тех пор я знаю, что мой папа – самый лучший папа в мире. Он любит меня с сестренкой и хочет, чтобы мы росли здоровыми, сильными и умными, а самое главное – честными людьми.