«Я лучшей доли не искала… (воспоминания)»

Как-то меня попросили рассказать ученикам о комсомольской организации школы. Это было в летнем лагере.
Одна молодая учительница недовольно фыркнула: «Нашли о чём вспоминать!» Потом она объяснила, что никогда не была комсомолкой и считает эту организацию бесполезной, даже вредной, потому что она воспитывает карьеристов и чиновников.
Не знаю, может быть, и так было. Но я знаю много людей, которые прошли через комсомол и не стали такими, да и цели подобной не было. Возможно, мне просто повезло.
Не буду спорить, что в комсомоле были люди, для которых эта организация была определённым трамплином в карьере. Но это их дело. Я хочу рассказать о себе. Ни к какой карьере никогда не стремилась, а всю жизнь занималась любимым делом, связанным с детьми, молодёжью.
Когда говорят «комсомол – моя судьба», многие сейчас воспринимают это как громкую фразу. Может быть, их комсомольские годы прошли серо и тускло. Но ведь многое зависит от самого человека, его отношения к жизни, к самому себе, к людям. Мне, вероятно, повезло.
Мои родители поженились в 1937 году. Отец оканчивал авиационный институт в Казани, а мама была студенткой юридического института. Свадьба, как рассказывали они, была комсомольская. Гости – молодые жизнерадостные люди, полные надежд и желания работать. Когда родилась я, то и крестины тоже были комсомольскими, а моими крёстными были два человека, в будущем довольно известные люди: директор авиационного завода в Иркутске Михаил Гуляев и будущий ректор Казанского университета Михаил Нужин.
Но потом так случилось, что в 1939 году был арестован мой дед, мамин отец. Во время распределения на работу отцу было предложено отказаться от семьи (враги народа), иначе будет невозможно направить на оборонный завод. Но он не отступил и решился на отчаянный шаг – написал письмо Сталину, потому что в это время появилась статья «Сын за отца не отвечает». Это был риск, но ответ оказался неожиданно положительным. Вся семья поехала в Саратов, где отец всю войну проработал на авиационном заводе.
В семье уже было шестеро детей, и мама всегда была с нами. Одним из любимых занятий в свободное время для нас были мамины рассказы о комсомольской работе в её школе. И ещё много пели. Она хорошо пела, и именно от неё мы услышали песни тех лет: «Там, вдали за рекой», «Орлёнок», «Дан приказ». И хотя её из-за отца исключили из вуза, мама с большой теплотой вспоминала о друзьях — комсомольцах.
Родители папы были одними из первых комсомольцев в городе Малмыже в Кировской области. Оба они были сельскими учителями, но, к сожалению, рано умерли. Папу поддерживали родственники и друзья родителей. Так сложилось, что после войны отца посылали на разные авиационные заводы, и нам пришлось жить в разных городах.
Я помню, как в 1948 году в городе Арсеньеве (Приморье) мы всей школой ходили в кино смотреть фильм «Молодая гвардия». Небольшой зал заводского клуба был полон. Впечатление о фильме было настолько сильным, что сейчас это трудно передать. У многих отцы не вернулись с фронта, все помнили тяжелое военное время. В зале слышался плач, особенно когда показывали сцены пыток и мучений молодогвардейцев. А когда они повесили флаги в городе, то мы радовались, кричали, а мальчишки свистели и топали.
После кино долго обсуждали, как герои смогли так поступить, кто из них самый смелый. Кумиром мальчишек стал, конечно, Сергей Тюленин. Мама купила нам книгу Фадеева и читала часто вслух.
В этом же году нас принимали в пионеры. А мы мечтали, что когда вступим в комсомол, обязательно будем похожи на молодогвардейцев. Во дворе мы с друзьями играли в подпольщиков и партизан. Помню, как однажды, мама собрала наших друзей дома и прочитала вслух поэму М. Алигер «Зоя». Она умела делать это прекрасно, а мы слушали, боясь пошевелиться. Нас поразило, как могла девушка выдержать такие пытки и не сдаться. Мы даже попробовали во дворе встать на снег, сняв валенки. Оказалось, это страшно. Всё это было для нас тогда очень важным и значимым. Ведь нам очень хотелось стать похожими на комсомольцев, быть такими же смелыми и стойкими. Но мы боялись, что не сможем стать такими.
В нашем городке не было тогда дома пионеров, идти было некуда.
Мама организовывала во дворе своеобразный лагерь. Она ещё в школе работала вожатой. Мы ходили к разным людям, помогали полоть огород, складывать дрова и даже выступали перед больными в небольшом госпитале, где лежали раненные, калеки.
А папа говорил, что если мы будем честными, научимся отвечать за свои поступки, помогать людям, то сможем стать настоящими людьми, и нас могут принять в комсомол. Может быть, сейчас это покажется смешным, но для нас тогда было очень серьёзным.
Потом семья приехала в Комсомольск-на-Амуре. У нас была замечательная школа, в которой работали учительницы, называвшие себя «хетагуровками». Это было целое движение под общим лозунгом «Женщины – на Дальний Восток!». Да и среди друзей нашей семьи были такие же. Одна из них была из города Горького. Уже в 80-е годы она выступала в нашей школе, рассказывала, почему поехала на Дальний Восток. Потом она вернулась и работала здесь на нашем заводе. Это Антонина Ивановна Корчагина.
Сам город и завод там были построены комсомольцами. Мы видели и первую землянку первых строителей. Комсомольский дух в городе чувствовался во всём.
К 25-летию города наш отец сочинил песню, которая долго потом звучала по городскому радио
«Вздымайтесь выше, строки Комсомольска.
Расти быстрее, город молодой!
С тобою вместе поступью геройской
Идёт вперёд строитель твой».
Естественно, что сама история комсомола была у нас перед глазами.
В декабре 1952 года нас, активистов, собрали в пионерской комнате и спросили, хотим ли мы вступить в комсомол. Стало вдруг страшно: а вдруг не примут! Мы учили Устав, читали книги об истории комсомола, выполняли разные поручения. И вот 23 февраля 1953 года нас вызвали на заседание Совета Дружины. Там задавали много вопросов, а один запомнился на долго: «А если будет война, ты вступишь в подпольную организацию как «Молодая гвардия»?». Конечно, ещё не прошло и 10-ти лет, как кончилась война, всё еще было свежо в памяти. Понятно, что я могла ответить. А через неделю мы пошли в райком. Там с нами долго беседовали, спрашивали, чем бы мы хотели заниматься, что читаем. Я попросила направить меня вожатой в пятый класс. Так я получила первое комсомольское поручение и первый педагогический опыт.
Через несколько дней мы узнали, что умер Сталин, а 9-го марта, в день его похорон, нам вручали комсомольские билеты. Это происходило под звуки траурного марша.
Сейчас, наверное, это выглядит наивно, но мы тогда очень гордились тем, что нас назвали «сталинским призывом» по аналогии с «ленинским» в 1924 году.
Полученный билет я храню до сих пор, правда, не тот, первый, потому что позже происходил обмен.
В 1956 году после школы я поступила в Казанский университет. Уже на первом курсе мы познакомились с теми ребятами, кто летом был на целине. Попасть в отряд на следующий год – это было нашим большим желанием. Тогда было время оттепели, в воздухе витала романтика молодости, свободы, открытости и светлой жизни. Слова «комсомольская стройка», «Абакан-Тайшет» звучали как музыка, как призыв совершить что-то большое. Мы ждали постоянно нового, необыкновенного, даже героического. Слово «целина» носилось в коридорах университета и обещало интересную жизнь.
Летом 1957 года после сессии нам дали три дня на сборы, и уже 3-го июля с вокзала в Казани мы поехали далеко, в Казахстан.
Конечно, сейчас, через много лет, можно говорить и, вероятно, справедливо, что само освоение целины было большой ошибкой, что-то было не просчитано. Но мы тогда верили совершенно искренне, что едем делать большое дело. А разговоры, что всё это ради «длинного рубля», — ерунда. В то время нам незнакомо было такое словосочетание. Для нас главным был интерес. А может быть, это была романтика, но для меня совершенно однозначно — приобщение к чему-то большому и важному. Целина, пожалуй, была одним из самых ярких событий в жизни нашего поколения. Когда я слышу о том, что летом студентов насильно загоняли туда, угрожали последствиями, у меня это вызывает удивление. Два лета, когда мы уезжали на три, четыре месяца, стали для нас временем не только работы, но и дружбы, осознанием себя, проверкой своих возможностей. Сам вид степи, бескрайней, бесконечной производил сильнейшее впечатление. И до сих пор никто из моих друзей ни разу не пожалел, что был и работал там.
Нас разместили в совхозе «Казанский» Майского района Павлодарской области. Условия были далеко не комфортными. Нары, в бывшей кошаре и – всё. Уют создавали сами. Днём было трудно дышать от жары, а ночью приходилось одеваться тепло. Наша «коммуна» (так мы называли себя) состояла из восьми человек. Все девчонки из одной группы, но из разных городов – Казани, Москвы, Горького. День дали на устройство, а затем — работа. Было организовано две смены: с 7-ми утра до 6-ти вечера, а ночная с 6-ти вечера до 5-ти утра.
Днём солнце было нещадно жарким. Вокруг ни одного дерева, где можно было укрыться. Первое время работали на току, где перелопачивали зерно. Казалось бы, бессмысленное занятие, но зерно от жары сильно прело, его нужно было сушить. И совсем не простым оказалось это монотонное дело. Потом нас перевели на машины, которые назывались зерноочистителями. Голова гудела от постоянного неприятного скрежета. Всё лицо в пыли, руки в мозолях, но об этом некогда было думать – очень хотелось выполнить норму.
С нами поехало несколько подростков из детской колонии, наши подшефные, за которых мы поручились комсомольскими билетами. И они нас не подвели.
Часто приходилось работать ночью, но темп работы снижать было нельзя. Однажды мы вернулись после ночной смены, успели позавтракать, как вдруг объявили, что днём ожидается сильная гроза и ветер. Нужно было спасать зерно на току, и нас опять послали туда. Потом привезли огромные куски брезента, которыми укрыли зерно. А чтобы их не унесло ветром, нам пришлось просто лечь под дождь. Зерно всё-таки спасли, зато целые сутки мы отсыпались. А через два месяца такой работы нас отправили на такое дело, о котором никто из нас никогда не слышал. Оказывается, перед стрижкой овец нужно было вымыть. Это совсем не просто. Бараны не очень хотели лезть в воду. Они сопротивлялись, а мы ходили с синяками и ушибами. Две недели выдержали этот непривычный труд. Но ничего, постепенно освоились и сумели все сделать. Время летело быстро.
К началу октября нам вручили зарплату и главное – нас наградили грамотой ЦК Казахстана.
Такие большие деньги мы видели впервые, поэтому решили купить домой подарки. У меня на память до сих пор есть кофейный сервиз, украшенный золотистыми колосьями.
К Казани мы подъезжали с развёрнутым знаменем, полученным за ударную работу. Особенно мы гордились тем, что и наш вклад есть в том самом знаменитом «Казахстанском миллиарде», который в тот год был сдан государству.
Это время осталось в нашей памяти как счастливое, радостное и светлое. На следующий год вопрос «ехать или не ехать», естественно, не возник.
Лето 1957 года ознаменовалось ещё и тем, что в Москве проходил международный фестиваль молодёжи и студентов. О нём мы слышали ежедневно в радио на току. Кругом звучала песня «Подмосковные вечера». Да, это тоже наше время.
Второй год прошёл в другом совхозе, и работа была другой. Убирали и скирдовали сено, узнали, что такое «волокуша», «скирда», как управлять валами.
Но для меня главным оказалось другое. Почти два месяца мне и ещё трем девчонкам пришлось работать на кухне. Накормить хотелось вкуснее, что-то изобретали, вспоминали домашние рецепты, хотя продукты были самые обычные. А однажды ухитрились на маленьком костре приготовить каждому по два пончика с повидлом. Ничего героического конечно не было. Мы даже расстроились, но что делать? Кому-то и этим нужно заниматься. Кормили 400 человек. Завтрак должен быть готов к 5-ти утра, а к 10-ти вечера заканчивалась смена. Однако, нельзя сказать, что это нас как-то напрягало. Успевали и на танцы бегать. Молодость брала своё.
Хотя мы работали на кухне, были в курсе всех дел. В самое сложное время тоже выходили с ребятами в поле.
Жили мы в больших армейских палатках. Было всякое. Однажды ночью нас разбудил набат. Оказалось, что где-то горит хлеб. Наши ребята на машинах помчались туда спасать поле. Вернулись закопченными и усталыми.
В середине октября нас собрали в клубе, а представитель Москвы вручил медали «За освоение целинных и залежных земель». Так в 19 лет я получила первую государственную награду. Дома нас встречали как победителей.
Что дала целина нам? Может быть, это звучит странно для нынешних молодых, но прежде всего осознание взрослости и самостоятельности. И, наверное, каждых из нас сказал себе: «Я могу».
Прошло много времени, больше 60-ти лет, но эти два лета, не простых, иногда трудных, но радостных и желанных, остались яркой, доброй страницей в жизни. И мы были благодарны за эту возможность проверить себя, почувствовать настоящими гражданами страны.
Наверно, поэтому, когда в 60-е годы появилась идея трудовых лагерей, для меня это стало закономерным и естественным.
И я горжусь тем, что именно в нашей школе появился первый в области лагерь труда и отдыха «Юность».
Дело в том, что в 1961 году я пришла в школу 66 и до сих пор там работаю. В 1962 году меня избрали секретарём комитета школы объединенной ученической и учительской организаций.
Много разных интересных дел было на счёту комсомолии нашей школы. Именно у нас в 1959 году началось строительство пристроев к школе, помещений для мастерских и будущего спортивного зала. Организатором этих дел был комитет комсомола школы, которого умело и тактично направлял директор школы Краснов С. П.
А в 1964 году появился лагерь «Юность», через который прошли больше 15 тысяч старшеклассников и в котором мне довелось быть более 25-ти лет руководителем. Он работал в летнем и зимнем вариантах.
Помимо общих трудовых заданий ребята помогали ветеранам войны, детским домам, проводили митинги у обелисков в разных деревнях. О нашем лагере можно говорить много, у нас даже есть книга о нём «Юность наша звонкая».
Для меня самой «Юность» стала очень светлой и необходимой страницей в моей жизни. За все время в школе мне приходилось работать в течение 6-ти лет освобожденным секретарём комитета комсомола. И это дало мне немало полезного в работе. Было много интересных дел. Помню организацию Ленинских походов в зимние каникулы в сельские школы, проведение Ленинских чтений, осенние выезды в совхозы на уборку урожая, шефство над детскими садами, участия в демонстрациях. С каким жаром и интересом наши старшеклассники участвовали в спортивной игре «Орленок», готовили пионеров к смотру строя и песни. Часто проводили встречи с ветеранами комсомола. Особенно памятны беседы наших школьников со Старшовым Акимом Алексеевичем. А вечера комсомольской песни, фестивали, собрания, участия в акциях? Мне было интересно заниматься этим вместе с ребятами.
За годы с 1961 по 1968 я избиралась членом райкома, горкома и обкома комсомола, была участником Всесоюзных совещаний семинаров, который проводил опять ЦК ВЛКСМ.
Последним очень важным для школы, района и города была организации школьного конкурса авторских произведений – ШКАП, существующий и сейчас. А организатором стал именно комитет комсомола школы. Этот конкурс занимает особое место. Для меня ШКАП стал ещё одной безусловно значимой страницей педагогической жизни. Когда-то С.В. Наумов (бывший министр образования Нижегородской области) сказал о нашем конкурсе – «это не просто конкурс, а педагогическое явление». Я дорожу этим, потому что все эти годы я неизменно была со ШКАПом, и он остался последним и важным комсомольским делом школы.
Может быть, это нескромно, но мне хочется назвать свои награды, потому что это все результат общих дел: Почётная грамота ЦК Казахстана, медаль «За освоение целинных и залежных земель», многочисленные грамоты Сормовского райкома, Горьковского горкома и обкома комсомола, Почётная грамота ЦК ВЛКСМ, знак «70 лет ВЛКСМ», знак Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации «За активную работу с пионерами».
Награды наградами, ими можно гордиться, но дело не в этом.
Главное для меня в том, что все эти годы пребывания в комсомоле, работы в школе непосредственно с комсомольской организации в качестве завуча по воспитательной работе – это время активной жизни, время дерзаний, открытий, самоотдачи.
Я не хочу быть идеалисткой и считать, что в комсомоле всё было абсолютно хорошо. Да, мне тоже пришлось столкнуться с формализмом, чёрствостью, даже ложью. Люди всегда и везде были разные. Может быть, приём в комсомол должен был быть более строгим и требовательным, и чтобы всё определялось не количеством принятых людей. Наверное, и выбор руководителей районных и городских организаций мог быть более жестким, потому что на этих должностях нередко оказывались случайные люди, о которых мне не хотелось бы вспоминать по разным причинам. Но дело для меня не в этом. Мне кажется, сама идея молодёжной организации прекрасна, и она должна быть. То, что есть в наши дни, конечно, хорошо, но эти объединения носят оттенок элитности.
Мне, безусловно, более близка проблема старшеклассников, которым нужна массовая, умная, творческая организация.
Я сама могу искренне сказать только «спасибо» комсомолу за возможность связать с ним свою судьбу. Наверно, правильно говорилось в песне – «очень вовремя мы родились». Судьба сталкивала меня с очень интересными людьми, которые каждый по-своему обогатил душу.
Я с большой теплотой и признательностью хочу назвать тех, кто оставил добрый след в моей жизни, жизни нашей семьи и моей школы.
Прежде всего, конечно, это комсорги Авиационного завода: Вейгман И.И., Макиевский А.М., Королёв П.М, Ливен Эрнст, Подарова Г.С., Верховодов Г.Ф., Воробьёв М.Н., Люлин Е.Б., Плакидин А.Д., Субботин С.А., Белёв Л.С., Бокова Светлана и другие. Эти люди были надёжными помощниками даже тогда, когда они стали занимать более высокие посты.
Очень добрый след в памяти и в душе остался от общения с комсомольскими руководителями городских и областных организаций, с которыми сводила жизнь: Карпочев В., Лучникова Г., Кулагина В., Благодарная Д., Смирнова-Мошкова Т., Тюрина И., Софронов Н., Куликова О., Стадникова Н., Степанов Н., Гаврилов В. и другие.
Когда-то поэт Александр Блок сказал:
«Благодарю за всю, что было, —
Я лучшей доли не искал».
Могу без колебания подписаться под этими словами, для меня, безусловно, связанными с комсомолом.