Этот старый слуга служил доктору уже двадцать лет. На его глазах вырос сын его господина, умерла жена и сменилось несколько обоев в господской спальне. Еще немного, и ему вот-вот бы стукнуло шестьдесят, но по несчастной воле случая он упал с лестницы и тут же скончался. Без слуги дом пустовал и скучал: на обеденном столе больше не стояло живых цветов, дверные ручки не блестели, а на подоконниках валялись дохлые мухи, хотя это все нисколько не омрачало старинное поместье. Его хозяин – солидный граф, по виду которого можно было с легкостью определить, что чихать в его присутствии было бы позорно, а человеком он являлся довольно скрытным и таинственным. В общем, особняк соответствовал своему хозяину «от» и «до» (или он соответствовал особняку… впрочем это неважно)
За пару недель до своей кончины слуга отметил, что давно не проверял состояние винного погреба, в который не заходил уже несколько месяцев по просьбе доктора. Да что уж просьбе, приказу. Однажды сразу после смерти матери в поместье приехал сын господина и долго рыскал по поместью в поисках отца. Когда же парень спустился проверить в погреб, не сумев выстоять пред искушением и в результате, напился в хлам от горя. Выводя Вавилоны по длинной каменной лестнице, он в результате скатился вниз, разбив себе голову. Так рассказал доктор слуге. Когда же он пришел в себя, то сразу помчался снова к отцу, застав и слугу, и доктора в кабинете, в котором лакей протирал книжные полки. Сын ворвался к нему в комнату разъяренным вихрем, и слуге на мгновение показалось, что не помелочится – сметет их обоих, но нет. Вихрь был удивительно избирательным и до поры прекрасно себя контролировал – выставил лакея за дверь таким тоном, что даже доктор почувствовал острое желание подчиниться и выйти тоже. Слуга не любил подслушивать, но такой скандал, казалось, был слышен в Сибири. Крики сына каждый раз заставляли лакея вздрогнуть. Сын угрожал чем-то отцу, или взывал Всевышнего, или же просто кричал, то ли от боли, то ли от отчаяния. Слуге было понятно лишь одно – сын доктора увидел что-то ужасное. Что-то, что не мог объяснить.
В тот день сын пропал. Точнее, по словам господина, он не смог более находится в доме — все напоминало ему о матери, являлось отголосками жизни с ней. Слуга не стал переспрашивать, ведь если доктор сказал это, то отрекаться от своих слов он не намерен, и в судный час и то не признает, что соврал. Лакей не стал спускаться в погреб ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю, две и месяц. Он боялся доктора, который по своей натуре отличался поражающей циничностью, когда дело доходило до наказаний, а наказание бы последовало уж точно.
Слуге было бы абсолютно все равно, если б не стоны, срывающиеся в крики, что все чаще он слышал. Несколько ночей подряд лакей не обращал на то внимания. Думал, мало ли что послышится. Правда, вскоре ему стало совсем не по себе засыпать под охрипшие вопли.
Спустя несколько месяцев любопытство одержало верх, и слуга решил во что бы то ему не стоило проверить, что же такого увидел сын господина. Он спустился в погреб поздно вечером, когда доктор уже должен был спать. Дверь на удивление была открыта нараспашку. Ступая по каменным ступеням вниз, он смотрел себе под ноги — какая-то из ступеней очень короткая, и мысленно готовился к чему угодно. К чему угодно, кроме лица самого доктора, появившимся прямо перед ним.
— Что вы здесь делаете? — господин прошипел слова, чеканя металлом каждое слово.
— Что случилось с вашим сыном? — перешёл в наступление слуга, — он не уехал, я точно это знаю. Все выходы были закрыты, рядом с главным сидел я и не мог его пропустить.
— Не суйте нос не в своё дело, — лакей был уверен, доктор замешкался. Сын не уехал. Случилось что-то другое. Что-то, что скрывать долго господину не получится.
Снова слуга услышал стон. Тихий, как выдох, переполненный болью.
— Кто там? — вопросил слуга и тут же горячая боль стрельнула в висок.
Очнулся лакей в своей постели. За окном еле-еле начинало светать. Слуга вскочил с кровати и тут же сел вновь – голова гудела кипящим ульем от удара. Пересилив себя, он побежал вверх, в кабинет доктора, ощупывая карманы в попытках найти складной нож. Карманы брюк пусты, как и карманы пиджака. Господин обчистил его, дабы не рисковать. Слуга бежит вверх по лестнице и резко подумал: а правда ли сын доктора упал из-за опьянения? Может, он тоже увидел что-то и так же бежал по лестнице, а господин спустил его? Слуга не остановиться, когда рука в белой перчатке схватила за шиворот резко и больно, да так, что лакей ударился головой о стену. Доктор резко притянул слугу к себе и бешено зыркнул на него безумными, сверкающие темнотой глазами. Через секунду все заскакало у лакея в глазах, но последнее, что он увидел — белая карнавальная маска. Слуга скатился по лестнице и больше не шевелился, а господин отправился вниз, в погреб.
И он остался наедине со своей женой.