Июньский лёд

Июньский лёд.
Старогородцева Дарья Алексеевна
Сегодня было воскресенье. Светило солнце и пели птицы. Я как открыл глаза, так сразу же побежал во двор — всё-таки не каждый октябрьский день сухой и светлый.
Конечно, уроки я не сделал. Мы ездили в гости к тёте Ларисе. Вообще, мы ездили к ней вечером в пятницу и остались до утра. А утром мы с Виталиком упросили родителей, чтобы я остался у тёти подольше. Виталик – мой двоюродный брат и живёт он с тётей Ларисой и дядей Серёжей, потому что это его родители.
Наши полные имена звучат так – Мошкин Виталий Сергеевич и Флажков Дмитрий Святославович. Родители, когда сердятся, называют нас так.
Так вот, проиграл, пробегал я во дворе до самого вечера, пришёл домой усталый, но довольный, а тут ещё Катька шестилетняя:
— А ты уоки хделал? – у неё не было нескольких зубов.
— Отстань! – сказал я ей. Я учусь уже в третьем классе, между прочим, а она и в первый-то ещё не ходит. Я усмехнулся и заснул. А завтра мне было не до усмешек.
Я проснулся за десять минут до звонка на урок и стал быстро одеваться. В суматохе потерял шапку и решил бежать без неё. Но тут выяснилось, что я не собрал вчера портфель. Начал я собирать портфель, глядь – а мне осталось пять минут. Побросал я в портфель, что попало, а тут ещё Катька над ухом:
— Не упеешь! Не упеешь! Опосаешь!
Я решил не обращать на неё внимание и захлопнул дверь. Я мчался в школу на всех парусах.
Я увидел, как Мария Ивановна, учитель ИЗО, поднимается по лестнице младшей школы и побежал по старшей. Я подбежал к своему классу и увидел, как она почти поднялась.
Я пулей влетел в класс, на ходу расстёгивая портфель и сходу плюхаясь за парту. Я достал рисунок, который, оказывается, бросил в ранец, и дневник, который тоже оказался там.
Вошла Мария Ивановна. Мы встали, потом сели.
— Итак… — сказала она – посмотрим, что вы нарисовали. Помнится, я задавала нарисовать картину «Изумрудное лето». Посмотрим, посмотрим…
И она пошла по рядам с ручкой, то и дело нагибаясь, чтобы посмотреть на «шедевр», поставить оценку, и восклицая: «Какая прелесть! Какая красота!».
— Твою работу, Мари, мы пошлём на выставку!
И девочка покраснела от смущения.
И вот очередь дошла до меня.
— А у тебя как, Флажков?
Я молча показал свой «шедевр».
— Так-так – нахмурилась она – А где краски? Трава жёлтая! Деревья без листьев! А это что? – и она показала на нераскрашенную реку.
— Р-река… – заикаясь, сказал я.
— А почему белая?
— А это лёд! – воскликнул я.
— Лёд в июне?!!
— Да, – сказал я.
— А где снег? – с усмешкой спросила она.
— А он… он растаял!
— Теперь понятно, почему трава жёлтая и листьев нет. Странно только, что у тебя картина называется «Изумрудное лето».
— Нет! – крикнул кто-то из ребят – Она называется «Июньские заморозки».
— Или – сказала она – «Июньская двойка».
И с этими словами она поставила мне эту самую двойку.
И с этого дня я понял, что буду учить уроки всегда.