Книга Юрия Адрианова «Хождение за равнинные реки»

Тихая улица Юрия Адрианова
Я часто бываю в школьном музее, посвящённом жизни и творчеству Юрия Адрианова. Выпускник нашего лицея…
Среди экспонатов музея есть книга: Адрианов Ю.А. Хождение за равнинные реки. – Горький.: Волго-Вятское книжное издательство, 1989. Когда-то Юрий Андреевич преподнес книгу в дар родной школе. С тех пор ее бережно хранят в витрине музея. Самое интересное для меня в книге – «Тихая, тихая улица». Рассказ? Очерк? Эссе? Неважно. Тоскливо. Больно и тяжко. Грустные воспоминания об осиротевших детях, молодых вдовах, бездомных жильцах…Хочется перелистнуть страницу, закрыть книгу, отвлечься от мыслей… Понимаю, это наша история, жизнь, опыт. Нам же досталось, кажется, несложное: чтить подвиг и помнить, жить достойно, по чести и совести. Что же мы можем помнить, чтобы чтить?!
Юрий Андреевич Адрианов пишет от сердца. Какие-то фрагменты мне не сразу понятны, я скорее чувствую, чем понимаю. Словно что-то не даётся в руки, ускользает от внимания, бережёт разум. Я будто проживаю этот момент с автором и за автора. Я там, я чувствую, страдаю, выживаю…
О чём рассказ? О той стороне, где человек словно жил, но не был, о подвиге «невосхваленном», о тех, кто был мал, меньше – меньшего, о детях войны и детях после войны. Они другие, и ценности у них другие, чем у нас. Или общие? Большое видят в малом и дорожат крупицами. Не мы…
Юрий Андреевич Андрианов. Поэт, прозаик, публицист, краевед, член союза писателей, заслуженный работник культуры, Почётный гражданин Нижнего Новгорода… Но это всё потом. А в начале была война…
Человек родился в июне 1939, и в канун вступления в только-только начинающуюся жизнь он встретился с фашистской агрессией. Через годы Андрианов пронесёт воспоминания, картинки, сюжеты из детства. Где свои, где-то мамины…Что-то правда, что-то додумано… Он не помнит отца, прогулки с ним, его голос, тепло, глаза, морщинки на лице, запах. Ничего не помнит. Отец погиб в июле 1942-го. Но Юрий собирает воедино разноцветные бусины воспоминаний со слов мамы, по фотографиям, по отзывам соседей и рассказам родных и друзей семьи…
Ульянова, бывшая Тихоновская. В самом центре, в сердце города, улочка коротенькая. Раз, другой прошелся и наизусть запомнил каждый домишко. Улочка в пять кварталов, каждый пролет знаком до боли. По ней ушёл на фронт его отец. Ушёл, чтобы не вернуться и навсегда оставить в этот вечер горячий след на дороге, постоянно напоминающий о том, что никто не забыт и ничто не забыто. След видимо-невидимый. Запах. Образ. Силуэт…
…А вот уже после войны по тихой, тихой улице идут пленные немцы. Мальчишки показывают им языки, строят рожицы, кричат немецкие ругательства, а самые отчаянные кидают через забор кирпичи… Сиротская ненависть…Юра помнит, как однажды молоденький конвоир по-доброму сказал им, что они могут и его так ненароком задеть. Стало стыдно и боязно. Притихли. Теперь уже не кричали обидных немецких слов…
По карманам штанов гуляло трофейное добро: зажигалки, фонарики. авторучки, даже железные кресты.
Детская память торопливо вынимает из прошлого картинку: за столом незнакомые, но родные, вернувшиеся живыми с фронта мамин брат и брат отца. На обшарпанных спинках венских стульев Юра видит гимнастёрки и кители с погонами. Да, сейчас вспомнит ощущения…
Звуки приходят на помощь человеческой памяти. Юра слышит, как пыхтит на столе самовар, а взрослые почему-то полушепотом…Беззвучные слезы и ожившие в полутьме комнат сказочные и непонятные определения в людской жизни: «до войны». Он еще мал, но весь мир уже поделён на «сейчас» и «до войны».
…А какое счастье для мальчишек пройти по тихой, тихой улице с офицером!
Вот уже своими глазами в начале 50-х Юрий видит пожилого человека, который пришёл благодарить бабушку за единственный шерстяной платок, отданный ему, чужому человеку, на портянки в 1941 году…Горький стал тогда прифронтовым городом, и бабушка, проводив на фронт двух сыновей и зятя, привечала беженцев, звала обогреться с дождя и мглы. В доме на тихой улице…
…Спичечный коробок с надписью фабрики «Гигант» почему-то хранится у мамы в деревянной шкатулке. Уже взрослому она расскажет, что в ней последняя папироска отца, закуренная им в родном доме на тихой, тихой улице…
Юрий Андреевич ценил и любил родные места, родную улицу. Всех она приютила, всем стала родным кровом. Родимая улица со всем её наполнением заменила ему отца. Это место, где стыдно быть непослушным, нечестным, неуспешным, непатриотичным, неродным. Стыдно предавать и не любить. Стыдно быть не своим. Дорогое место. Сердечное. Настоящее.
Детские годы маленького Юры… Детские – не детские. Вся страна так жила. Кто-то плохо, кто-то ещё хуже. И дети не знали, что бывает иначе. Они росли во всем этом. Пропитывались сначала военным, а потом послевоенным воздухом — не воздушным, бытом — не уютным. И убежища понарошку, и чувства наизнанку… А горевать некогда, страдать нельзя.
Эти судьбы – люди – дома – улицы воспитали, напитали, взрастили не одно поколение. Андрианов помнил, всю жизнь собирал по крупицам память о том, что успел услышать, увидеть, понять, прочувствовать…Но нет больше Адрианова, его сверстников, и дома их уходят в небытие, в забвение… Остаются улицы…тихие улицы…
Я люблю свой город, мне нравится, что он не стоит на месте. Вот уже 8 лет я хожу по той же улочке Ульянова, бывшей Тихоновской, что и Юрий Адрианов. И школа у нас с ним общая. И страна одна. И боль, и гордость, и ПАМЯТЬ…
Один рассказ, несколько часов раздумий… В голове пульсирует и не даёт покоя мысль: наша очередь быть ХРАНИТЕЛЯМИ. Мы потомки тех, кто жизнь отдал за светлое небо, за тихие, тихие улицы… Мы потомки не только родных дедов и прадедов, а всех и каждого, кто имел отношение к этим событиям или был маминой-папиной причиной победить, вернуться, выстоять, смочь…